Неточные совпадения
Англичанин этот, про которого я упомянул, ищет впечатлений и приключений. Он каждый день с утра отправляется, с заряженным револьвером в кармане, то в лагерь, то в осажденный город, посмотреть, что там делается, нужды нет, что китайское
начальство устранило от себя ответственность за все неприятное, что может случиться со всяким европейцем, который без особенных позволений и предосторожностей отправится на место
военных действий.
Исправник донес Тюфяеву. Тюфяев послал
военную экзекуцию под
начальством вятского полицмейстера. Тот приехал, схватил несколько человек, пересек их, усмирил волость, взял деньги, предал виновных уголовному суду и неделю говорил хриплым языком от крику. Несколько человек были наказаны плетьми и сосланы на поселенье.
Здешнее гражданское
начальство состоит из одного лишь надзирателя, а
военное — из ефрейтора и трех рядовых.
Военное горное
начальство в этом случае рассуждало так, что порядок наказания прежде всего, а работа пойдет сама собой.
Баранины, говядины, муки всякой, крупы, из лавок что ни есть сластей разных, потому постой
военный — нельзя иначе: от
начальства даже было позволение, чтобы делали все это.
Но, когда через месяц дело, переданное в
военный суд, было решено тем, что 8 человек были приговорены к каторжным работам, а двое, белобородый старик и черномазый цыганок, как его звали, были приговорены к повешению, она почувствовала что-то неприятное. Но неприятное сомнение это, под влиянием торжественности суда, скоро прошло. Если высшее
начальство признает, что надо, то, стало быть, это хорошо.
А потом и еще: формы правления, внешняя и внутренняя политики,
начальство,
военные и морские силы, религия, бог — с кем обо всем этом по душе поговорить?
Он наслаждался спокойной
военной жизнью, ладностью во всех своих делах, доверием к нему
начальства, прекрасной пищей, успехами у барышень и всеми радостями сильного мускулистого молодого тела.
Училищное
начальство — и Дрозд в особенности — понимало большое значение такого строгого и мягкого, семейного, дружеского
военного воспитания и не препятствовало ему.
Говорят, там, в первом-то разряде,
начальство не совершенно военное-с, по крайней мере другим манером, чем у нас, поступает-с.
Тяжеле он был не только для дворян, но и для всех арестантов именно потому, что
начальство и устройство этого разряда — все
военное, очень похожее на арестантские роты в России.
Он донес обо всем
Военной коллегии, самовольно отказался от
начальства, под предлогом болезни, дал несколько умных советов насчет образа действий противу Пугачева и, оставя свое войско на попечение Фрейману, уехал в Москву, где появление его произвело общий ропот.
Сноситесь об этом по
начальству, пишите в Петербург: много там поймут боевое дело «
военные чиновники» и «моменты»!..
Это Келлер, только что переведенный в наказание сюда из
военной гимназии, единственный, который знал французский язык во всей прогимназии, собрал маленькую группу учеников и в свободное время обучал их по-французски, конечно, без ведома
начальства.
Сын его и вдовы, Валериан Владимирович, по протекции попав в Пажеский корпус, обратил на себя внимание
начальства — не столько успехами в науках… сколько фронтовой выправкой, хорошими манерами и благонравием (хотя подвергался всему, чему неизбежно подвергались все бывшие воспитанники казенных
военных заведений), — и вышел в гвардию.
Черт знает, что такое! Хоть рапорт по
начальству подавай, что жиды по своей природе не могут служить в
военной службе.
Тогда призывалось
начальство, иногда даже
военный конвой, и расшумевшиеся «воры» накрывались за картежом или пьянством, подобно разодравшимся воробьям, которых берут руками мальчишки.
Ему сказали, что
начальство поступило бы еще лучше, если бы вовсе не призывало войска против безоружных людей, тогда, как теперь, вероятно, отсутствующему Государю дали знать в Ливадию, что студенты бунтуют, выставили их бунтовщиками и потому-де вынуждены были употребить
военную силу.
Войско оцепляло усадьбу и держало караулы; свободные солдатики хозяйничали в крестьянских избах, исполненных всякой тоски и унылости.
Начальство, состоящее из разных наехавших сюда гражданских и
военных лиц, собралось на мужской половине второго этажа. Здесь был и Ворошилов, и его землемер Андрей Парфеныч, и старый генерал Синтянин, приехавший сюда узнать о жене. Эти три последние лица сами предложили себя в понятые к предстоящему осмотру тела.
Казаки, видя перед собой священника и человека в
военной фуражке с кокардой, начали озираться на
начальство, но оттуда тотчас же отделился офицер и, дав лошади шпоры, понесся сюда с криком...
Мы довольно долго продолжали между собою ту однообразную
военную болтовню, которую знает каждый, кто бывал в походах, жаловались всё одними и теми же выражениями на скуку и продолжительность похода, одним и тем же манером рассуждали о
начальстве, всё так же, как много раз прежде, хвалили одного товарища, жалели другого, удивлялись, как много выиграл тот, как много проиграл этот, и т. д., и т. д.
Вы, быть может, полагаете, что эта цензура требовала к себе статьи по
военному делу, все, что говорилось о нашей армии, распоряжениях
начальства, каких-нибудь проектах и узаконениях? Все это, конечно, шло прямо туда, но, кроме того, малейший намек на
военный быт и всякая повесть, рассказ или глава романа, где есть офицеры, шло туда же.
Если за кого нужно было идти попросить какое-либо
начальство, печерский Кесарь надевал свой
военный сюртук без эполет, брал в руки толстую трость, которую носил на правах раненого, и шел «хлопотать».
Главнокомандующий изволил заметить… Но как же этого не «изволило заметить» военно-медицинское
начальство? Как этого не «изволили заметить» сами врачи?
Военным генералам приходилось обучать врачей внимательному отношению к больным!
Грубость и невоспитанность военно-медицинского
начальства превосходила всякую меру. Печально, но это так:
военные генералы в обращении с своими подчиненными были по большей части грубы и некультурны; но по сравнению с генералами-врачами они могли служить образцами джентльменства. Я рассказывал, как в Мукдене окликал д-р Горбацевич врачей: «Послушайте, вы!» На обходе нашего госпиталя, инспектор нашей армии спрашивает дежурного товарища...
Иногда к нам заходил из своего отдельного купе наш главный врач Давыдов. Он много и охотно рассказывал нам об условиях службы
военного врача, о царящих в
военном ведомстве непорядках; рассказывал о своих столкновениях с
начальством и о том, как благородно и независимо он держался в этих столкновениях. В рассказах его чувствовалась хвастливость и желание подладиться под наши взгляды. Интеллигентного в нем было мало, шутки его были циничны, мнения пошлы и банальны.
Другая «особенность военно-медицинской службы» заключалась в том, что между врачом и больным существовали самые противоестественные отношения. Врач являлся «
начальством», был обязан говорить больному «ты», в ответ слышать нелепые «так точно», «никак нет», «рад стараться». Врача окружала ненужная, бессмысленная атмосфера того почтительного, специфически
военного трепета, которая так портит офицеров и заставляет их смотреть на солдат, как на низшие существа.
— А вы думаете, это так легко сделать? Эх, не
военный вы человек! У нас нет сумм на ремонт помещений, нам полагаются шатры. Можно было бы взять из экономических сумм, но их у нас нет, госпиталь только что сформирован. Надо подавать рапорт по
начальству о разрешении ассигновки…
После каждого посещения высшего
начальства представитель
военного учреждения обязан извещать свое непосредственное
начальство о состоявшемся посещении, с сообщением всех замечаний, одобрений и порицаний, высказанных осматривавшим
начальством. Главный врач телеграфировал корпусному врачу, что был начальник санитарной части, осмотрел госпиталь и остался доволен порядком. На следующий день прискакал корпусный врач и накинулся на главного врача...
Наступившее праздничное настроение придворных и
военных, а также и толпы стало для него невыносимым, и он, на удивление своих товарищей по полку и
начальства, попросился в бессрочный отпуск.
Начальство охотно верило тому чего желало, хотя настроение польской студенческой партии далеко не было специально науко-любознательное, и в одном ночном
военном упражнении студенты этой партии с пальбой пошли на приступ и повалили крестьянский забор.
Неприязненные отношения к Суворову со стороны фельдмаршала, несмотря на доблестные подвиги первого, между тем продолжались, и Александр Васильевич, утомившись и
военными действиями, и особенно бесцельною перепиской, полною придирок со стороны
начальства, отпросился в отпуск в Москву, где жил его отец, который призывал его к себе «по семейному делу».
Затем он предполагал одновременно поднять знамя мятежа в разных местах, отуманить администрации, взволновать и вооружить население, воспользоваться малым числом находящихся в губернии войск, привести
начальство к затруднительному вопросу, куда преимущественно направить
военные силы, захватить орудия по уездам расположенных батарей, с торжествующими шайками напасть на Могилёв и завладеть им.
В то самое время, когда она, без ведома сына, устроила ему, как ей казалось, блестящую будущность, переведя его в
военные поселения, под непосредственное
начальство всесильного Аракчеева, в московском обществе появился новый кавалер, человек лет тридцати пяти, тотчас же записанный московскими кумушками в «женихи».
Военные действия русских между тем шли очень неважно. Первая кампания 1757 года велась под главным
начальством графа Апраксина. Медленно, черепашьим шагом пришла русская армия, одержала победу при Грос Легендорфе, простояла целую неделю без дела и ушла назад в Лифляндию.
Да и, кроме того, Наталья Федоровна за последнее время как-то совершенно окаменела — для нее все казалось безразлично. С некоторой душевной тревогой следила она за известиями с театра
военных действий, и эта тревога увеличилась, когда вскоре после битвы при Прейсиш-Эйлау получено было известие о выступлении гвардии, в рядах которой служил Зарудин, в Юрбург под
начальством великого князя Константина Павловича, а затем и сам государь поехал в лагерь.
Приехав из отпуска, радостно встреченный товарищами, Николай был посылан за ремонтом, и из Малороссии привел отличных лошадей, которые радовали его и заслужили ему похвалы от
начальства. В отсутствие его он был произведен в ротмистры, и когда полк был поставлен на
военное положение с увеличенным комплектом, он опять получил свой прежний эскадрон.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо решил никогда не служить более в
военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтоб отделаться от действительной службы, принял должность под
начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.